Долги Абразивного завода. Условия содержания в женских колониях в Пермском крае

Ю.БОБРОВ: 15-34 в Перми, «Дневной разворот». Юрий Бобров, Евгения Романова у микрофона.

Е.РОМАНОВА: Здравствуйте.

Ю.БОБРОВ: Новость, единственным источником которой пока является твиттер арт-группы «Война» о том, что девушек этапируют, Марию Алехину в Пермский край, Надю Толоконникову в Мордовию. Дальше все логически выстраивается очень просто, в Пермском крае всего три женских колонии. Сергей Владимирович Исаев, руководитель пермского правозащитного центра у нас в гостях. Во-первых, здравствуйте.

С.ИСАЕВ: Здравствуйте.

Ю.БОБРОВ: А во-вторых, что это за колонии? Давайте погадаем, какие варианты могут быть.

С.ИСАЕВ: Я, наверное, должен добавить к своему статусу еще статус члена общественной наблюдательной комиссии Пермского края. Именно в этом статусе я и посещаю пермские колонии. Совершенно верно, у нас три женских колонии. Когда-то их было четыре, когда мы начинали деятельность, но количество женщин, отбывающих наказание в Пермском крае, неизменно сокращается, и это, наверное, отрадно. Хотя, наверное, в связи с этим возникают проблемы различного рода, о которых, может быть, стоило рассказать сегодня.

Ю.БОБРОВ: Успеем поговорить.

С.ИСАЕВ: Да. Для Алехиной, по-видимому, будет предназначена либо 32-я колония, которая находится на улице Докучаева в городе Перми, либо березниковская колония ИК-28 на улице Ленина в городе Березники. Обе колонии городские, как вы понимаете. Условия содержания, мне кажется, там неплохие по меркам исправительных учреждений. То есть кирпичные жилые помещения, производство, это обе работающие колонии, которые выполняют разные работы. Но чаще всего это, как правило, государственные заказы или тендеры, как их сегодня называют на, скажем, пошив одежды для МЧС, пожарных, правоохранительных органов и так далее. Отсюда и занятость, связанная с трудовой занятостью. Работают женщины, как везде в наших колониях, шесть рабочих дней, на которые делится 40-часовая рабочая неделя. Несколько меньше, чем 8 часов, это связано с тем, что в промзону надо завести людей, потом вывести, все это сопряжено с обыском и выполнением других режимных мероприятий.

Е.РОМАНОВА: Есть предположения, почему именно в Пермский край отсылают?

С.ИСАЕВ: Надо сказать, что Алехина не первая «VIP-персона», которая отбывает наказание в Пермском крае.

Е.РОМАНОВА: Давайте вспомним.

Ю.БОБРОВ: Алексея Козлова вы имеете в виду, мужа Ольги Романовой?

С.ИСАЕВ: Грабового печально известного и других людей.

Ю.БОБРОВ: Активиста-коммуниста из Краснодарского края, не могу вспомнить фамилию.

С.ИСАЕВ: Я тоже уже не могу, но разные люди отбывали наказание, за которых были ходатаи в свое время, различные организации и так далее. Надо сказать, что мы в наблюдательной комиссии не выделяем каких-то «VIP-персоналий», «VIP-заслуг». Наше отношение строится в принципе на том, что связано с равенством. Это наш принцип, поэтому мы равно относимся ко всем.

Ю.БОБРОВ: Сергей Владимирович, подождите, но политзаключенные, мы не говорим о том, что они богаты, знамениты…

Е.РОМАНОВА: «VIP», да.

Ю.БОБРОВ: И служанку избили, видите ли.

С.ИСАЕВ: Я понимаю, но в данном-то случае они находятся в местах отбывания наказания, что здесь возникает сверх того, что как бы нужно, необходимо и так далее.

Е.РОМАНОВА: Пермский край прославится тем, что будут политические заключенные сюда отсылаться, нет такого?

С.ИСАЕВ: Он был этим известен, я не знаю, есть ли вообще такая перспектива. Вряд ли, наверное. Я вам скажу, что край вообще достаточно далекий от центра. Я думаю, что политические бури сюда доходят в достаточно ослабленном виде, состоянии, это раз. Второе – все-таки край в пенитенциарном смысле достаточно развит, 45 учреждений. Добавил бы к этому, что есть у него, наверное, печальный опыт работы и с политическими осужденными, хотя в значительной степени утраченный уже. Точнее, совсем утраченный, наверное, да? (смеются)
Делается ли какое-то исключение для VIP-персон со стороны администрации учреждений и главного управления Федеральной службы исполнения наказаний Пермского края? Нет, в общем-то, я бы сказал, что нет.

Ю.БОБРОВ: Сергей Владимирович, все-таки уточню. «VIP-персон» - это очень важных персон, к ним повышенное общественное внимание. Вы сейчас не пытаетесь сказать что-то иное.

С.ИСАЕВ: Да. А что касается повышенного внимания к ним, наверное, это дополнительная головная боль для персонала.

Ю.БОБРОВ: Им придется более лучше всячески свои штучки делать.

С.ИСАЕВ: Да, они должны в большей степени как-то смотреть на окружающее их публичное пространство, именно публичное, то есть каким-то образом выстраивать фразы речи и прочие вещи. Хотя я бы сказал…

Ю.БОБРОВ: Сергей Владимирович, сейчас все это можно обсуждать в призме той дискуссии, которая была поднята статьей Ольги Волгиной, которая взяла интервью у бывшего начальника конвойной службы «Перми-35», я так понимаю, все-таки не 36…

С.ИСАЕВ: И 35, и 36, они же рядышком находятся.

Ю.БОБРОВ: То есть эта дискуссия, возникшая о том, что все это ложь, вся ваша «Пилорама», весь этот ваш музей жертв политрепрессий, жили они тут как у Христа за пазухой, питались лучше, чем наши дети на воле, ходили условно, я сейчас не собираюсь цитировать, с белыми подворотничками, обращались к ним на «вы»… Игорь Аверкиев разгромил, конечно, своей очень мощной статьей, показал всю подноготную. Возникает несколько аспектов, когда, давайте к вашей терминологии, такую VIP-заключенную, этапированную в колонию, и окружающие ее зеки, люди с разными судьбами, за разные заслуги попавшие. Конечно, в большинстве мы должны говорить о том, что за какие-то заслуги, если исходить из того, что девочки абсолютно не уголовницы и сидят за «хулиганку», политическую как минимум «хулиганку». Зеки понимают две, три, четыре вещи. Какие могут быть аспекты у такой заключенной, как Мария Алехина, и окружения? Есть какой-то опыт?

С.ИСАЕВ: Знаете, свобода – это что? Лишение привычного образа жизни, помещение тебя в круг людей, которые не являются ни родственниками, ни духовно близкими людьми. Первая проблема связана с тем, что необходимо устроить свой быт, то, что связано с обыденным состоянием твоим, что ли. То есть с общением, привычным для тебя. Я вполне допускаю, что у них там может и не найтись единомышленников, которые могли бы говорить с ними на понятном для них языке, развитыми интеллектуально, имеющими образование, такие же представления и так далее. Это, наверное, самая большая проблема – духовное голодание в исправительном учреждении. Все, что связано с бытом – понимаете, оно не является таким страшным, что ли, для осужденного. К этому можно привыкнуть, и все-таки оно является, наверное, средним.

Е.РОМАНОВА: А самое страшное что?

С.ИСАЕВ: Самое страшное – это голодание, связанное с тем, что не поступает информация.

Е.РОМАНОВА: То есть там нет никаких интернетов, ноутбуков, одни книги. Библиотека есть?

С.ИСАЕВ: И книги…

Ю.БОБРОВ: А было бы там «Эхо Москвы», сидеть в колонии 32-й, слушать «Эхо».

Е.РОМАНОВА: Юрий бы поселился, там кормят, и слушай себе.

С.ИСАЕВ: Мы, кстати, в прошлом году там устраивали такой диалог между поэтессами, которые приехали на наш пермский фестиваль, и женщинами, которые там отбывают наказание. Было немножко официозно, но потом как поехало, стали читать свои стихи, это было такое… Понимаете, я хочу сказать, что человек, где бы он ни был, ему нужны определенные выходы в публичность, все равно там есть определенная атмосфера, которая создается каким-то определенным окружением. Я надеюсь, что не враждующее, конфликтное, но, тем не менее, нужно каким-то образом… Собственно, жизнь по-новому начинается, как вы понимаете, с каких-то новых позиций, это всегда сложно.

Ю.БОБРОВ: Еще один нюанс сегодняшнего «Дневного разворота», друзья, а именно, что после пермских новостей Сергей Владимирович Исаев останется в нашей студии. Мы продолжим разговор о быте и жизни в женских колониях, таким уж поводом явилась новость о том, что Мария Алехина этапирована в Пермский край. Оставайтесь с нами.
15-49, третья часть «Дневного разворота», хотя у нас, наверное, как-то по-другому сегодня части устроены. Сергей Владимирович Исаев, директор Пермского регионального правозащитного центра и член общественной наблюдательной комиссии за содержанием лиц в местах лишения свободы, собственно, тоже Пермского края. Мы остановились на том. что говорили, какие самые первые и главные дефициты возникают у человека, попавшего в колонию, что скорее всего для девчонок из Pussy Riot главным голодом станет интеллектуальный, по возможности получать новости. Почему это проблема, как обстоит право заключенных на получение информацией в колониях? Это только книжки библиотеки, или газеты в том числе, как это происходит?

С.ИСАЕВ: Нет, конечно, они и слушают радио, и смотрят телевидение. Сейчас, правда, просмотр телепередач тоже носит достаточно ограниченный характер, потому что…

Е.РОМАНОВА: Какие-то программы можно смотреть, какие нельзя?

Ю.БОБРОВ: Когда говорят «слушают радио и смотрят телевидение», это не категории. Тебе включат НТВ, извините меня, с «Анатомией протеста» - вот тебе телевидение.

С.ИСАЕВ: Примерно так же и происходит сорбирование всего этого информационного материала, потому что, собственно, не новости, конечно, запрещены, а то, что связано с пропагандой насилия, секса и тому подобных вещей. Все передачи прогоняют через запись и потом пускают по кабельному телевидению. Сегодня практически во всех учреждениях есть свои кабельные каналы.

Ю.БОБРОВ: То есть кто бы как ни хотел передавать Марии Алехиной привет по «Эху Москвы» в Перми, совершенно бесполезно.

С.ИСАЕВ: Да, но об этом она может узнать из писем, разумеется. Письма не запрещены, хотя они тоже проходят цензуру.

Е.РОМАНОВА: Их раскрывают и читают?

С.ИСАЕВ: Раскрывают и читают в спеотделах. Правда, есть организации, в которые письма должны посылаться без цензуры. К их числу, я добавлю, относится и общественная наблюдательная комиссия.

Е.РОМАНОВА: А чего боятся?

Ю.БОБРОВ: Что мы им план канализации пришлем?

Е.РОМАНОВА: Что могут написать девушки оттуда опасного, секретного?

С.ИСАЕВ: Это не связано с какими-то подрывами и чем-то еще. Но на моей памяти, например, происходил случай, когда осужденный человек по сотовому телефону руководил вымогательством человека освободившегося. Один освободился, пошел к должнику и стал у него вымогать деньги. Бывают разные случаи, ситуации, когда человек из банды может руководить.

Ю.БОБРОВ: Да, Евгений Ройзман в своих расследованиях по наркопритонам, наркомафии часто говорит, что один, как они называют, барыга заехал на зону, но оттуда продолжал руководить своим синдикатом.

С.ИСАЕВ: Да, хотя правозащитники и высказываются в том смысле, что раз есть проблема проноса телефонов сотовой связи в исправительных учреждениях, то их просто надо разрешить, и все. Я бы не считал, что проблема так просто обстоит, ибо она связана с безопасностью граждан.

Е.РОМАНОВА: А за все время существования женских колоний были в истории побеги?

С.ИСАЕВ: Я такого не припомню. Я занимаюсь всем этим 15 лет, не было такого на моей памяти. Из детских колоний, да, сбегали.

Е.РОМАНОВА: А из мужских?

С.ИСАЕВ: Конечно.

Ю.БОБРОВ: Те поактивнее будут.

С.ИСАЕВ: У нас каждый год кто-нибудь в бегах находится, хотя в небольшом количестве, в основном из колоний-поселений.

Е.РОМАНОВА: Марат Гельман написал в своем блоге, что Марию будем навещать. Вообще это возможно?

С.ИСАЕВ: Возможно, да. Свидания разрешены, краткосрочные свидания – 6, по-моему, по уголовно-исполнительному кодексу, и длительность свиданий тоже 6… Правда, я должен сказать, что здесь есть определенные ограничения. Родственники такие свидания, безусловно, могут получить. Свидания со всеми остальными лицами с разрешения администрации колонии.

Ю.БОБРОВ: И самого заключенного? Подождите, если я сижу, у меня 6 свиданий всего в год, извините, ко мне запишутся активисты «Молодой гвардии» Единой России» на все 6 свиданий, как они на митинги заявки подают – получается, я не встречусь со своими мамой- папой? Или тут…

С.ИСАЕВ: Знаете, тут зависит и от человека, с которым встречи происходят…

Ю.БОБРОВ: А то администрация-то колонии – она разрешит, пожалуйста!

С.ИСАЕВ: Начальник колонии обязан рассмотреть заявление, а все остальное относится скорее к его праву, чем обязанностям. Он может не разрешить, если посчитает, что такие свидания ни к чему. Их, правда, можно оспорить, в том числе в надзорной прокуратуре, в судебном порядке.

Ю.БОБРОВ: То есть отказ в свидании гражданину Х – это бумага, бумагу можно унести и обжаловать. А как правильно писать письма в колонию, чтобы не создавать лишних проблем? Может быть, есть какие-то каноны писем в тюрьмы?

С.ИСАЕВ: Мы уже говорили о том, что составляет предмет, связанный с правоохранительной деятельностью. Все остальное разрешено.

Ю.БОБРОВ: Есть еще какие-то вопросы, когда письмо идет оттуда.

С.ИСАЕВ: Понимаете, эти люди сидят, если не иметь в виду тех, кто считает, что сидит ни за что, за определенные преступления, да? Я бы сказал, тема, связанная с экстремизмом либо совершением террористических актов, совершенно точно будет запрещена при этом. Все остальное достаточно свободно можно излагать – мысли, чувства, ощущения.

Е.РОМАНОВА: А правда, что, есть такой стереотип, по фильмам и историям, что большая часть говорит, что «я сижу несправедливо, незаконно»? Или все-таки понимает, за что он сидит?

Ю.БОБРОВ: Или осознание приходит к ним в какой-то момент?

С.ИСАЕВ: Я как-то говорил, по-моему, в этой же студии, что самое страшное, что люди не осознают тяжести преступления, которое они совершили, вреда, который они приносят своим преступлением другим людям. Знаете, мне очень редко приходится сталкиваться с людьми, по-настоящему раскаявшимися. Видимо, отбывание наказания всегда достаточно тяжело переносится человеком, а наша система еще и дает другие эффекты. Видимо, человек считает, что тяжесть наказания превышает тяжесть совершенного преступления. Либо это проявляется как-то интуитивно, но раскаяния настоящего я не вижу среди этих людей.

Е.РОМАНОВА: Марии сколько лет сидеть? Два года? Будут ли обжалования…

Ю.БОБРОВ: Нет, должен же быть зачет проведенного в СИЗО. Один за день или день за полтора?

С.ИСАЕВ: День за день.

Е.РОМАНОВА: То есть год остается, больше.

С.ИСАЕВ: В принципе она может претендовать на рассмотрение условно-досрочного ходатайства в судебном порядке. Не помню, какая статья у нее, в зависимости от тяжести статьи условно-досрочное освобождение может рассматриваться по половине срока, по двум третям отбытия наказания и так далее. Но естественно, важным фактором является характеристика, которую предоставляет администрация учреждения.

Ю.БОБРОВ: В этом смысле, уже завершаем, как ведут себя наши комиссии по условно-досрочному освобождению? Понятно, что здесь может быть отдельное указание.

С.ИСАЕВ: Я не очень понимаю, о каких комиссиях вы говорите. Есть административные комиссии, которые могут поддержать ходатайство, сделать такое представление. Вообще человек подает свое ходатайство в суд, и оно должно быть рассмотрено в обязательном порядке именно судом. Отказать ему в подаче такого заявления не могут, разве что, скажем, он не соблюл тех условий, которые прямо прописаны в законе.

Ю.БОБРОВ: И самый последний вопрос. Письма в тюрьмы могут быть как рукописными, так и печатными, здесь нет никаких, конечно же, проблем?

С.ИСАЕВ: Да нет, конечно же. Только вот, с другой стороны, печатное письмо, наверное, невозможно просто изготовить, выполнить. Хотя надо сказать, что в некоторых колониях сегодня есть компьютерные классы. Один из них в 12-й колонии был создан при участии правозащитного центра, что является предметом нашей гордости.

Ю.БОБРОВ: Сергей Владимирович Исаев, спасибо вам за этот разговор. Юрий Бобров, Евгения Романова.